Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
Общество13 октября 2019 15:16

Сергей Хрущев - из США: Отец после пленума ЦК КПСС сказал - если высшее лицо можно отстранить от власти без крови - значит, жизнь я прожил не зря

Об этом сын бывшего руководителя СССР впервые рассказал нашему обозревателю Александру Гамову
Сергей Хрущев - сын генсека СССР Никиты Хрущева.

Сергей Хрущев - сын генсека СССР Никиты Хрущева.

Фото: Виктор ГУСЕЙНОВ

13 и 14 октября 1964-го в Москве прошел Пленум ЦК КПСС, на котором был отправлен в отставку первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР Никита Хрущев, сформировано новое руководство партии и страны.

Эти события привели также и к завершению периода так называемой «оттепели».

Мы обсуждаем их с единственным теперь уже свидетелем «октябрьской политической драмы» - Сергеем Хрущевым...

«О заговоре стало известно ещё в сентябре»

- Сергей Никитич, вот сейчас у нас уже начинают про октябрьский пленум вспоминать… Все-таки 55 лет… Я помню, в некоторых местах читал, что вы предупреждали Никиту Сергеевича о грядущем перевороте.

- Да, совершенно справедливо.

- А почему Хрущев не прислушался к информации родного сына? А у вас информация была, если мне память не изменяет, от Анастаса Ивановича Микояна.(соратник Хрущева.)

- Нет, Александр, - Анастас Иванович никогда бы такую информацию не распространял, он был очень осторожный человек.

- А как все происходило?

- Мне позвонил - в отсутствии Никиты Сергеевича - бывший охранник бывшего члена Президиума ЦК КПСС Николая Григорьевича Игнатова и попросил к телефону Никиту Сергеевича. Я сказал, что Никита Сергеевич в командировке – отец тогда был на Байконуре. Незнакомец спросил – кто это? Я говорю – это сын. Он – здравствуйте, Сергей Никитич…

- Он в Москве вам на дачу звонил, да?

- Он позвонил в особняк, где жил Никита Сергеевич. Позвонил по «вертушке», потому что городского телефона, видимо, не знал.

Ну, вот, я ему сказал, что Никиты Сергеевича нет. Он – ах-ах, мне очень надо с ним поговорить, против него заговор.

Я тут испугался и говорю – ну, так чего вы мне звоните, звоните Семичастному. (Возглавлял КГБ СССР.-А.Г.) Он говорит, что Семичастный тоже в заговоре.

И вообще, дескать, это очень важно, я вот только-только, с трудом добрался до кремлевского телефона, как же быть? Можно, говорит, с вами встретиться?

Я очень не хотел с ним встречаться, таких людей бывает достаточно, ну, не много, но встречаются. А потом - о чем там говорить, какой заговор? И еще, у нас в семье были правила - в такие дела не вмешиваться.

Тот человек настаивал, и я сказал – ну, хорошо, давайте встретимся. Он говорит – поедем куда-нибудь подальше, за город. Ну, поехали за кольцевую дорогу, гуляли по лесу и он мне рассказывал обо всем этом деле...

- Это примерно какого октября было?

- Это было ещё где-то во второй половине сентября...

«...И я рассказал отцу, что его хотят свергнуть»

...И вы обо всем рассказали Никите Сергеевичу?

- Когда он приехал, я несколько дней выбирал удобный момент, чтобы все ему рассказать, очень мне не хотелось на эту тему говорить.

Потом - как-то в воскресенье, уже вечером, мы с отцом были на даче, и пошли гулять, как обычно, - вдоль Москвы-реки. И я ему это все рассказал. Он так подумал-подумал, как это – Брежнев (в то время - председатель Президиума Верховного Совета СССР.- А.Г.), Подгорный (член Президиума ЦК КПСС.- А.Г.) Шелепин (экс-глава КГБ, секретарь ЦК КПСС. - А.Г.) с Семичастным – очень такой, говорит, странный союз.

Ну, ладно, - ты, говорит, никому об этом не говори. Я никому не говорил, успокоился.

Отец поехал на работу, и он взял, и тут же, через пару дней, об этом обо всем рассказал Подгорному. То ли проверял его, то ли - просто так. Ему было трудно тоже поверить, - мало ли, звонил какой-то бывший охранник… А это люди, которым он доверял.

Подгорный сказал – да что вы, что вы, Никита Сергеевич?

И отец решил уехать в отпуск. (В Пицунду.- А.Г.) Поручил Микояну еще раз встретиться с этим человеком-информатором, фамилия его была Галюков.

Микоян с ним встретился, тот ему все пересказал. Микоян, правда, в конце заявил – мы полностью доверяем товарищу Брежневу, Подгорному и всем, всем, всем. Я - от руки - записал эту беседу. Микоян мне велел расписаться и потом говорит – отдай эти записи мне.

- А, вы лично все записали?

- Да. Передал все записи Микояну. И он уехал тоже в Пицунду, где был Никита Сергеевич. А я позже потом тоже приехал.

И дальше ничего не происходило дальше. До того самого дня, когда позвонили по телефону – из Москвы. Кто говорит, что Брежнев звонил, кто говорит, что Суслов. Но, мне кажется, что - Суслов. И Никиту Сергеевича пригласили на заседание президиума ЦК, посвященного сельскому хозяйству.

- А когда понял Никита Сергеевич, что это уже переворот? Ведь вы же, по-моему, вспоминали, что, когда он летел, он пытался поднять военный округ и звонил там первому секретарю ЦК компартии Украины…

- Это все вы берете из кино. Никого он не пытался поднять, ничего он не собирался делать, он был разумным политиком. Тогда мне было очень беспокойно.

А когда они позвонили и попросили отца прилететь в Москву, и когда отец согласился - мол, завтра прилечу, тогда он и сказал Микояну – знаешь, это, наверное, то, о чем говорил Сергей. И все, мы полетели.

Никита Хрущев на трибуне, 1963 год. Фото ТАСС

Никита Хрущев на трибуне, 1963 год. Фото ТАСС

Никита Сергеевич не захотел бороться с «верными соратниками»

- А дальше что?

- А дальше уже известно, как все происходило.

А почему отец, вы говорите, не поверил тому, о чем я ему рассказал? Что значит не поверил? Во-первых, в такие вещи (верят и не верят), как политик такой опытный, - он должен был, безусловно, поверить.

Но, если в 1957-м он боролся со своими противниками - года было, кто кого - сталинисты-несталинисты... То здесь этих людей всех подобрал он лично. И за год до этого он уже сказал, и сказал в публичном выступлении…

- …буду менять на молодых?

- Нет, нет. Вы же не знаете, а все меня поправляете.

- Извините...

- Он сказал – мне уже 70 лет и - сейчас вот проведем реформу экономики, примем Конституцию - и я ухожу на пенсию. Дальше, дескать, вы будете руководить, а я буду за вами следить.

И поэтому для Никиьы Сергееаиса затевать еще вот такую бучу, снимать людей, которых он сам подобрал, подбирать других… А почему другие лучше, чем эти?

Он не подозревал, что после него придут люди, которые решат полностью изменять политику. Он думал – ну, надоел я им, старый, они хотят сами порулить, ну и пусть рулят. Вот поэтому он и уехал.

С одной стороны, потому - что нельзя на сто процентов верить «слухам» и «всякого рода информаторам»... С другой стороны, потому что решил - зачем он будет с этим связываться?

Отец, может быть, ещё полностью и не осознавал, что не может ничего уже сделать. Но он, видимо, подумал – хорошо, я подниму такую бучу, перетряхну всю страну, опять уволю руководителей, подберу других и уйду? А если я так уйду? Почему новые будут лучше, чем эти? Я подбираю из того же состава.

Вот, собственно, потому он так туда, в Москву, и поехал, и пошел на Пленум ЦК.

А то, что вы говорили, что – могло повлиять на настроение в Президиуме ЦК его заявление о том, что - старые кадры будем менять на новых?

Ну, Никита Сергеевич пытался ограничить власть партии, так сказать, и ограничивал ее очень серьезно, он ввел межрайонные производственные совещания в сельском хозяйстве, которые охватывали несколько районов и стояли над секретарями райкомов. Он ввел совнархозы, которые объединяли несколько областей - и руководитель совнархоза стоял над секретарем обкома.

Он объехал несколько последних лет много областей и после этого снял многих секретарей обкомов. Но они остались членами ЦК. А ЦК же выбирало всегда генерального секретаря. И они понимали, что будет следующий съезд и они уже не будут членами ЦК – то есть, или-или.

И вот еще - то, что говорил Хрущев на одном из заседаний Президиума ЦК, уже незадолго до тех октябрьских событий - вы знаете, - нам надо обновить президиум ЦК.

- Да, да…

- И, конечно, люди перепугались и решили, что, либо нас уберут, либо мы его уберем.

- Да. Извините, это вот вы домысливаете, что он вот так думал, размышлял, купаясь там в Пицунде или где-то, что – либо я других возьму, либо бучу устрою, и - мол, зачем это надо?

- Это я домысливаю, конечно, пытаясь понять, почему он, получив такое предупреждение, взял и уехал на отдых, просто отдав управление в руки тех «товарищей по партии», которые - якобы заговорщики.... Тогда как прошлый раз (в 1957-м), когда была такая история, он собрал сразу группу людей, преданных ему, стал вызывать других - таких же преданных. То есть, он проводил активную работу. А здесь просто ушел и пошел купаться.

- А здесь бы он мог бы поменять Брежнева, Подгорного, Шелепина?

- Я думаю, что нет. Они уже объединились, они провели очень серьезную работу – это раз.

Во-вторых, на их стороне теперь был пленум ЦК, с которым они тоже провели работу. А Хрущев сокращением вооруженных сил настроил против себя армию, перестройкой в демократическом направлении КГБ он настроил против себя этих офицеров.

И отец настроил против себя старую бюрократию, которая хотела централизованного управления, а он предлагал его еще рассредоточить.

Ну, и просто, обычно за 10 лет руководитель себя исчерпывает…

- То есть, получается, что Никита Сергеевич…

- …и надо его менять, и поэтому он этого, может быть, если и не представлял, но люди хотели его сменить и, когда Хрущева сменили, все очень радовались и считали – о, сейчас все поменяется.

- Я сам в очередях за хлебом стоял. Но я не об этом. То есть, получается, что Никита Сергеевич сам себя снял? По сути, сам, еще до пленума, совершил против себя госпереворот?

- Нет, мой отец не совершал госпереворот, он пытался ввести новую смену власти. Ввести демократию. И поэтому не хотел все это рушить.

А то, что вы говорите про очереди – очереди всегда были, особенно в 1963 году, когда был страшный неурожай. И Хрущева ругали, но это - тоже такой - особый признак, что Хрущева теперь стало можно ругать, и ничего тебе не будет, поэтому сиди в очереди и склоняй этого Никиту.

Попробовали бы раньше в полицейском государстве это все сделать…

Никита Хрущев в августе 1964 года.

Никита Хрущев в августе 1964 года.

- Ну, Семья Хрущева не стояла же в очередях…

- Да, он знал об этом. Золото тратили и покупали зерно…

- Но вы же лично не стояли в очередях?

- Я не стоял в очередях, но я тоже знал…

- А если бы в октябре 1964 года Никита Сергеевич победил бы эту всю оппозицию, как это было в 57-м, и во времена Берия… Если бы он победил в октябре 64-го, что было бы дальше? События как бы развивались?

- Он бы ушел, но если бы преемники отца наследовали его линию - ведь уже была подготовлена реформа экономики, по которой вся власть передавалась директорам. То есть, это - слова, а по существу вводилось такое управление, по которому директор предприятия производил какую-то продукцию, отчислял часть доходов государству, то есть, платил налоги, а остальными деньгами распоряжался сам.

Словом, это было то, что сделал Ден Сяопин в Китае через 20 лет.

Никита Сергеевич уже обсудил на всех уровнях и вынес на всенародное обсуждение – проект Конституции, который вводил ответственный парламент, работающий на постоянной основе, перед которым отчитывалось бы правительство.

В этой Конституции предусматривалось два срока по 10 лет для всех уровней управлений.

И, более того, предполагались выборы не из одного кандидата, а из нескольких. И, когда ему возражали при обсуждении - а как же, один кандидат у нас от партии, а кто другой? Он сказал сначала – ну, от молодежи, от профсоюзов. Но

они сказали: нет, только партия руководит этими структурами. Ну, тогда, сказал Хрущев, давайте учредим другие партии, например, крестьянскую – и будут отдельно кандидаты. А то мы сейчас навязываем людям этих людей, а они не имеют права выбора, они бросают эти бюллетени.

И это очень испугало всех. И руководители, и особенно члены Президиума ЦК говорили – хорошо ему, 70 лет, он уйдет, а нам - что? Мы уже свои сроки отсидели и нас уберут. И, конечно, совершенно не хотели расставаться со своей властью. Поэтому они – это то, что не предполагал Хрущев – все это выбросили.

О Конституции уже никто и не слышал, хотя она была опубликована.

А проект этой реформы был отправлен Хрущеву 1 октября по почте, была группа экономистов. Там были молодые специалисты, называли их «чёрной сотней! Они все это написали. А получил это уже Косыгин, который был главный противник реформ.

* * *

- А Никита Сергеевич потом жалел о том, что он слишком доверил Брежневу, Подгорному, Шелепину, Семичастному?

- Никита Сергеевич, может быть, и жалел…

- Но не говорил?

- Отец переживал не о том, что он им доверился, потому что - понимал, что в такой системе авторитарной, где нет свободы выбора, всегда происходят заговоры, и либо успешным будут заговорщики, либо успешным будет другая сторона.

Другое дело, Никита Сергеевич переживал, что они все разворачивали наоборот. Укрепляли централизованную вертикаль власти, выступили против демократии.

Вместо того, чтобы учредить другие партии, ввели в Конституцию статью, - что у нас только Коммунистическая партия направляющая сила. И пытались, так сказать, реабилитировать Сталина.

А отец боялся – придет новый диктатор и это будет опять же очень вредно и страшно для страны. Из-за этого он переживал.

А из-за того, что его отстранили, он не переживал. Повторяю, он сам собирался уходить. Но не так уходить, со скандалом, но...

Когда он пришел после этого пленума домой, это было в обед, сунул мне свой портфель и сказал – если бы я сделал только одно, что стало возможным отстранить высшего бы человека в российской власти без крови, я бы считал, что прожил не напрасно. И больше портфель этот обратно не брал.

- А что было в портфеле?

- Очередные документы какие-то…

- Ясно. Спасибо вам огромное, Сергей Никитич.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Почему 55 лет назад свергли первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева

Историк пояснил, есть ли что-то общее в советских переворотах второй половины 20 века (подробности)