Тебе — половина и мне — половина...

Помните, в детстве не было горше переживания, когда тот, с кем несколько лет сидел за одной партой, вдруг говорил — я не хочу больше дружить с тобой.

Ученые предположили, что за любовь отвечают химические реакции. А за дружбу? Неужели и здесь замешаны некие формулы и микроэлементы? Впрочем, какая разница...

Помните, в детстве не было горше переживания, когда тот, с кем несколько лет сидел за одной партой, вдруг говорил — я не хочу больше дружить с тобой. Мы становимся взрослыми и без всяких деклараций уходим от друзей, почему-то ставших бывшими. Как и они от нас.

Но, к счастью, остаются люди, с которыми судьба связывает навсегда. Об этом сегодня размышляет наш собеседник — Талгат Тлеуов, доктор исторических наук, профессор Академии «Кайнар».

Мама и Важа Пшавела

— Талгат Халилович, вам не кажется, что дружба и приятельство незаметно слились, и мы даже порой не можем их различить?

— Не знаю, кому как, а у меня есть четкие внутренние критерии. Приятелю, даже если мы накоротке, не смогу доверить сокровенное, попросить о чем-то деликатном. Приведу пример. Отмечал я несколько лет назад юбилей, народу пришло изрядно, но уже не было мамы. Первый праздник без нее... Кто скажет мне такие же слова — с нежностью, искренним напутствием? Я понял, что теперь это сможет сделать только одна женщина, Роза Абрамовна, мама моего близкого друга Важика. Вообще-то по паспорту он Исаак, но их семья из Грузии, и тетя Роза очень любит писателя Важу Пшавелу, вот у нас и повелось так называть ее сына. Конечно, она сказала эти слова, и слезы были на глазах у всех, и, уверен, моя мама их тоже услышала.

Так часто бывает, что родители друзей становятся и нашими друзьями. Наверное, фактор возраста особой роли здесь не играет. Главное, чтобы были точки душевного соприкосновения и понимания. Кстати, то же отношу и к национальному вопросу. У меня на том празднике веселились люди 25 национальностей, или диаспор, как принято сейчас говорить. Я родился и до окончания школы жил в нынешней столице, тогдашнем Акмолинске, где в ту пору кого только не было: ссыльные, эвакуированные, потом прибывали со всей страны эшелоны с целинниками.

— Крылатое выражение из тех времен: «целина — лаборатория дружбы народов».

— Если и лаборатория, то ее опыты в человеческом отношении были, на мой взгляд, безупречными. Помню своих лучших друзей, живших по соседству, — Славу Волкова и Толика Сорокина. Славка рос в беднейшей, просто нищенской семье, его мать вышла после войны замуж за инвалида, гнали брагу, как-то держались. Мы жили по тем временам если не богато, то вполне обеспеченно, но я не мог выйти на улицу с яблоком и по кодексу пацанской чести, как остальная ребятня, носил кирзу и телогрейку с кепочкой. У Сорокина мама была на «хлебной» должности, но для нас это ровным счетом ничего не значило. У Славки и Толика мы пили чай из чашек, у нас дома бабушка разливала заварку и кипяток в пиалушки.

Мы не знали слова «интернационализм», просто так жили — казахи, татары, русские, немцы, евреи, эстонцы... Хотя у всех были какие-то свои обычаи, традиции. Преподавательница музыки из России после эвакуации оставалась еще некоторое время в Акмолинске. И они с мужем, который приволакивал ногу, ходили по городу, держась за руки. В восточных семьях подобные нежности на людях были не приняты, мы, пацаны, хихикали в кулак. И теперь, когда я беру на улице руку жены в свою ладонь, вижу перед собой ту трогательную пару.

-

Зерно для голубей

— Неужели все было так безоблачно в те-то суровые времена?

— Нет, конечно, бывало всякое. Но, во-первых, память человека так устроена, что отшелушивает неприятности, оставляет дорогие и важные сердцу моменты и события. Во-вторых, что тут скрывать, и шпановали, и папиросами баловались, влезали в драку, орали «бродяга я-а-а», была такая страшно модная песня из индийского фильма.

Голубятни держали многие ребята, и я в том числе. С кормом выходили из положения очень просто. Наша улица Пушкина, в ту пору центральная, была колдобина на колдобине. Машины, груженные доверху, заваливались с боку на бок, зерно сыпалось через края бортов, а мы и рады стараться, налетали, сгребали. Слава вскоре спился и погиб, Толика тоже не стало совсем молодым. У него водились деньги, чем воспользовались местные наркоманы и подсадили друга на отраву. Но в моей памяти с ними ничего не случилось, они со мной по-прежнему. Как и все, с кем жизнь сводила позже. Она, как будто взамен одного, подарила другого, Славу Ли, теперь он, конечно, Вячеслав Николаевич.

Объяснение в любви

— С которым вы вместе на фотографии?

— Да, у нас дружба тоже уходит корнями в акмолинско-целиноградское детство. Отец у Славы, Николай Николаевич, из репрессированных, на работу таких опасались брать, они в материальном плане испытывали нужду. Моя мама, Марьям Сабировна, работала директором кинотеатра, что считалось весьма престижным. Характером обладала решительным и стойким. И когда их заведению понадобился художник, чтобы оформлять огромные афиши к фильмам, то она приняла на эту должность отца Славы. Поступок по тем временам был мужественный. Николай Николаевич периодически ходил отмечаться в известные органы, при этом воспроизводя на киношных афишах портреты Ленина и Сталина.

Но смутные времена понемногу отступили. Николай Николаевич защитил докторскую диссертацию, стал заведующим кафедрой экономики сельхозинститута. Они переселились в элитный дом, а мы продолжали дружить, общаться. Часто хлебали у них на кухне вкусный супчик, приготовленный Славкиной мамой Раисой Унденовной. Наш друг Ванька Липетюк, из казаков, мог в шутку спросить, нет ли в кастрюле хвоста от Полкана, намекая на некоторые особенности корейской кухни.

После школы мы разъехались: я — в Москву, на учебу в МЭИ, Слава — в Ленинградский университет. Потом началась семейная жизнь, пошли дети. У Славы произошло большое несчастье, погибли в автокатастрофе жена и ребенок. Второй раз он женился через много лет. И когда его дочке исполнился год — по корейским обычаям очень важная дата, — я сказал на торжестве, что теперь мне за ним не угнаться, он еще много лет будет оставаться молодым отцом. Вячеслав — очень одаренный человек, кандидат физико-математических наук, профессор.

Двор нашего детства оказался весьма успешным на кадры: Хаслан стал доктором экономических наук, Тасбулат — доктором медицинских, я — исторических. Дружить и общаться продолжаем по сию пору. Недавно Слава позвонил и неожиданно сказал: «Талгат, я тебя люблю». Я сначала даже опешил, у нас такие нежности вроде не приняты. Но потом дошло, что бывают моменты, когда хочется распахнуть душу...

Обо всех и о каждом

— Не хочется приземлять высокую интонацию ваших рассказов и все же спрошу. Чем дружба отличается от коррупции, с которой нынче принято бороться всеми силами? Ведь, наверное, вам приходилось помогать друзьям в сложных жизненных ситуациях, и они при случае отвечали тем же?

— Еще одна личная история, а вы решайте, есть ли в ней коррупционная составляющая. У меня был друг, он тяжело заболел. Требовалась серьезная операция с непрогнозируемым исходом. Я поднял на ноги всех, кого мог, ходил по кабинетам, просил, привозил в палату медицинских светил. Друга прооперировали, к несчастью, было уже поздно. Потом я, подключив всевозможные связи, пробивал ему достойное место на кладбище...

Наша жизнь, к сожалению, пока так устроена, что приходится совершать фантастические усилия по, казалось бы, элементарным вещам. Когда с гуманизмом на всех уровнях воцарится полный порядок, возможно, многое будет происходить в нормальном режиме. Но друзья все равно останутся, и для них во все времена захочется сделать что-то большее...

И еще — где дружба, нет места взяткам, не работает принцип «ты — мне, я — тебе». Возможно, я старомоден и что-то не понимаю в современных реалиях. Но вижу, как выстраивается жизнь моих детей, их друзей, которые становятся одновременно и моими. Я продолжаю читать лекции студентам, оппонировать на защитах диссертаций, и меня подобные «подковерные» ситуации, слава Богу, обходят стороной.

Есть выражение, что дружба — понятие круглосуточное. Я бы даже уточнил — «кругложизненное». Это касается и моего дорогого Сергея Подгорбунского, талантливого, известного журналиста, несколько лет назад ушедшего из жизни. Его коллеги, пошли ему Всевышний долгие годы, Николая Колинко. Выдающегося российского историка, профессора из Омска Анатолия Толочко, посвятившего себя изучению взаимоотношений казахских жузов и России XIX — начала XX века. Издателя Иосифа Маляра, живущего ныне в Израиле. Салимжана Кайдаулова, Виктора Иванова, Рымбека Жумашева... Без них судьба была бы и беднее, и бледнее, потому что от каждого достался мне лучик добра, нового знания, ощущения себя человеком в большом мире людей. Надеюсь, что и в их судьбах осталась моя неповторимая отметина.

У «Комсомолки» в Казахстане появился свой канал в Telegram. Публикуем актуальные новости в течение 10 минут, беседуем со звездами эстрады и бизнес-аналитиками, говорим о курсе тенге каждый день.

Он не навязчивый. Новости приходят один раз в 20 минут. Вы будете в курсе всех важных событий.

Перейти на канал: https://t.me/kp_kz