Горки и горы из нашего детства

Фото из архива автора.

Санный мир

В те времена, когда у городских чистильщиков в арсенале борьбы со льдом были в основном скребки, лопаты и сильные руки, гололед действительно приводил кого-то в смятение. Но только не советскую ребятню! Непременным признаком близости любой школы были «прокатанные» до ледяного состояния треки посреди тротуаров. Имея смелость и ловкость (а кто этого тогда не имел?), можно было, разбежавшись, лихо проскользить на ногах... Целый квартал! Тем более — в нашей покатой Алма-Ате. (На худой конец, если ноги не держали — портфель на что?)

А одним из непременных и всеми любимых зимних развлечений считались у детворы катания на санках. Не знаю, как ныне, но в те времена санки были в каждом доме. В основном — легкие массовые салазки с алюминиевыми полозьями. Но в некоторых семьях сохранялись архаичные саночки, изящно (с завитками!) выделанные из гнутой железной арматуры какими-то былинными кузнецами-умельцами. Встречались еще и редкости вроде «финских саней» — эдакого стула на полозьях.

Фото из архива автора.

Весь этот санный парк хранился по чердакам и сараям до первого снега. Ну, а уж после — не простаивал. На санках (а не на джипах) утром отвозили клюющих носом малышей в детские сады. (Вообще же, как в городах, так и в селах на чистых от соли и песка улицах с одинаковым комфортом чувствовали себя и более зрелые спортсмены: лыжники, конькобежцы, фигуристы, хоккеисты.)

По накатанной...

Неровный профиль семиреченских городов и поселков всегда подразумевал наличие рядом такого доступного места, где можно было, разбежавшись, шлепнуться пузом на салазки и упоенно лететь под уклон. Это, если у тебя были санки без спинки. Если же нет, то не беда — можно было до одурения («себя в коня преобразив»!) катать друг друга, попеременно меняясь местами.

Фото из архива автора.

Правда, раньше этого «одурения» сладость процесса обычно прерывал очередной грозно-призывный окрик родителей. («Ужинать!» «Готовить уроки!» «Спать!») Если кто и сдавался добровольно, то лишь когда одежда становилась насквозь мокрой и начинала дубеть на морозе, а руки­ноги доходили до первой стадии обморожения.

Подлинным праздником, однако, были катания с горок. Такие обычно располагались где-нибудь за ближайшей околицей — пригороды в те годы не тянулись еще на десятки километров. Но даже в центре Алма-Аты встречались незастроенные курганы и балки. А кое-где, например, в парке панфиловцев, специально строились деревянные горки, у которых заливались ледяные поверхности. Одно время народ выкатывался тут прямо из разверстой пасти богатырской головы, знакомой всем по «Руслану и Людмиле».

Встретиться на горке приятели договаривались еще на уроках. Но сюда приходила не только совсем зеленая малышня. Горка становилась трамплином для многих романтических отношений. А по выходным на них вообще являлись целыми семьями — мобильные родители и сами не прочь были скатиться раз-другой вниз на санях своих чад. Крики, визг и скрип полозьев не стихали до полуночи.

Фото из архива автора.

Жми на спуск!

Но Алма-Ата, распластавшаяся у подножия Заилийского Алатау, даровала любителям и нечто большее. Одним из самых любимых санных аттракционов алматинцев во второй половине прошлого века был легендарный спуск с Кок-Джайляу в сторону Большой Алматинки. О его популярности красноречиво свидетельствовали его «натоптанность» и «накатанность». К концу сезона трасса этого «народного маршрута» покрывалась равномерным слоем из ярких обломков санок (и лыж!) и ослепительно сверкавших на солнце осколков от сотен разбитых термосов.

И немудрено. Если учесть, что на узком спуске, на одной дороге, сталкивались лыжники всех квалификаций, простые саночники и отчаянные экстремалы, использовавшие для спуска то самое естественное транспортное средство, которым одарила их мать-природа (то самое, про которое говорил пролетарский поэт)... Было весело!

Домой добирались глубоким вечером, усталые, голодные и битые. Но откровенно счастливые.

Фото из архива автора.