Речь последней надежды

Задачки и правда серьезные, причем, найти алгоритм их решения приказано в предельно жесткие сроки — от двух недель до двух месяцев.

Фото: пресс-служба Акорды

Задачки и правда серьезные, причем, найти алгоритм их решения приказано в предельно жесткие сроки — от двух недель до двух месяцев. Хотя сами по себе проблемы, обозначенные Касым-Жомартом Токаевым, мягко говоря, не новы — о них уже не первый десяток лет твердят те, кого в последнее время уважительно именуют «представителями экспертного сообщества», вроде бы существующего в природе, но не оказывающего никакого заметного влияния на принятие государственных решений.

Машинки для больших мальчиков

К примеру, глава государства очень удивился тому, что в стране нет никакой автомобильной промышленности, а есть «отверточные производства», прикручивающие друг к дружке полученные от автоконцернов с мировыми именами узлы и ставящие получившийся автомобиль на колеса. При этом линейка моделей, снабженных лейблом made in Kazakhstan, разнообразнее, чем в Германии, а общее число железных коней, выпущенных в стране, меньше, чем в Узбекистане. А ведь вменяемые автоэксперты давно твердили очевидное: автомобильная отрасль будет рентабельна, только если в год сможет выпускать не менее 100 тысяч машин (сегодня «казахстанский автопром» собирает на круг чуть более половины). Только начиная с этой цифры автопроизводство станет полноценной отраслью — со своим производством комплектующих, своими сервисными и дистрибьюторскими компаниями и в конечном счете — с устойчивыми рынками сбыта внутри страны и за ее рубежами. Плюс ко всему этому — тысячи новых постоянных рабочих мест с высокой добавленной стоимостью. У нас пока ничего подобного нет, а есть серьезные дяди, увлеченно играющие в машинки и при этом получающие на свои игры совсем не игрушечные деньги из бюджета.

Президент был настолько поражен, казалось бы, очевидным фактом отсутствия в Казахстане «полноценного» автопрома, что поручил «выяснить, насколько такие утверждения соответствуют реальности, и после этого принять меры». О том, какие это будут меры и приведут ли они к появлению на индустриальной карте страны «настоящей» автомобильной промышленности, продукция которой будет пользоваться спросом у потребителей, сегодня можно только догадываться. А пока дороги страны, увы, продолжают заполняться «юзаными» «немцами», «японцами» и «корейцами», которых Токаев назвал одним уничижительным словом «автохлам», что не мешает им давать серьезную фору «новью» местной сборки. И намечающееся до конца февраля снижение ставок утильсбора, похоже, только подстегнет эту тенденцию...

Плохо забытое прошлое

Сказанное совсем не отменяет главного вывода из президентского выступления: Касым-Жомарт Кемелевич прекрасно видит острую необходимость пересмотреть всю индустриальную политику государства — от автомобилестроения до жилищного строительства, от сельхозпроизводства до энергетики. Он лучше многих своих подчиненных осознает очевидное: эпоха тучных лет, когда за счет сверхдоходов от продажи сырья удавалось, пользуясь известной метафорой Поэта, «возвысить степь, не унижая горы», осталась в прошлом. Это понимание — во многом интуитивное — заставляет главу государства вновь и вновь возвращаться к мысли, высказанной на январской встрече с акулами бизнеса: модель «зарабатываю здесь — трачу там» больше не работает.

Вот, например, что сказал Токаев своему правительству о добывающем секторе экономики: «Не секрет, что Казахстан экспортирует в основном концентраты и полуфабрикаты, а импортирует, наоборот, готовые изделия. Наш единственный металлургический комбинат по своему техническому состоянию и оснащению так и остался на уровне советского периода. Устаревшее производство, отсутствие добавленной стоимости, высокий производственный травматизм и ужасная экология — это далеко не полный перечень имеющихся там проблем. Наши горнодобывающие предприятия должны думать больше о производстве добавленной стоимости внутри страны, а не о вывозе сырья». Это ли не мантра, которую с первых дней независимости власть повторяла на словах, по существу опровергая делами? Это ли не шанс реального процветания, почти безвозвратно упущенный за праздными разговорами о «скором» вхождении то в пятидесятку, то в тридцатку, о чуть ли не достигнутом паритете со странами Восточной Европы по ВВП на душу населения, о «мультипликативном эффекте» от ЭКСПО-2017, съевшей многие миллиарды долларов, но не приблизившей до сих пор обещанную тогда «эру зеленой энергетики»?

Вас много, а он один!

Другое дело, что, понимая, сколь важно успеть хотя бы в последний вагон экспресса мирового развития, президент, похоже, не видит тех, с кем он сможет это сделать.

Потому-то его выступление на расширенном заседании Кабмина изобилует эмоциональными пассажами вроде: «Проблему энергетической безопасности страны нужно срочно решать. Я не понимаю, почему ответственные лица дипломатично уходят от ответов на вопросы о строительстве атомной станции. А ведь нужно прямо сказать: без чистой атомной энергии мы потеряем всю экономику, не говоря уже об инвестициях, утратим региональное лидерство. Нам позарез нужна электроэнергия, причем атомная чистая энергия. Нельзя идти на поводу у популистов, которые не разбираются в экономических реалиях. Нужно профессионально разъяснять значение атомной энергетики».

Надо признать: несмотря на стойкую радиофобию в обществе, только АЭС способна уберечь страну от энергетического коллапса, который едва не случился в январе, только атомная энергия даст мощности для создания новых производств, нацеленных не на вывоз сырья, а на создание добавленной стоимости здесь, внутри страны. Разумеется, это произойдет не утром ближайшего понедельника. Но столь же очевидно и другое: стремиться к этому, вкладывать в это деньги определенно продуктивнее, чем маниловщина насчет вхождения в пресловутую тридцатку или восторги от того, что мы «почти сравнялись по ключевым макро-экономическим показателям» с кем-то в Европе, а Россию — так и вовсе опередили.

В государстве, как справедливо заметил известный политолог, «архивариус» новейшей истории Казахстана Данияр Ашимбаев, нет единого понимания того, какую политическую и социально-экономическую модель мы строим. «Как и ожидалось, власть оказалась под сильным политическим давлением, — говорит Ашимбаев. — Во-первых, со стороны т.н. либеральных кругов, СМИ и блогосферы (отчасти финансируемых Западом, отчасти — олигархатом), навязывающих собственные инициативы по ослаблению президентской власти, переделу собственности, пересмотру курса на евразийскую интеграцию и тотальной люстрации.

Во-вторых, со стороны олигархата, часть которого хотела бы сохранить свои позиции в сырьевой и финансовой сфере, а часть — захватить эти позиции. И те, и другие не очень довольны курсом президента, который придерживается пока нейтральной позиции в этом вопросе».

Не партнеры, а халявщики

Впрочем, после так называемых «январских событий» глава государства, судя по его выступлению перед Кабмином, не намерен больше плыть под нейтральным флагом. Президента Токаева категорически не устраивают ни «игрушечный» автопром, ни миллиардные субсидии агропрому, теряющиеся «в середине пути» и достающиеся людям, не имеющим никакого отношения к сельскому хозяйству. Он не намерен больше мириться с «государственно-частным партнерством», превратившимся в бесконечную дойку бюджета в интересах не чужого чиновникам бизнеса. В итоге затраты на каждую построенную по программе ГЧП больницу «во много раз превышают стоимость существующих современных больниц. Такое партнерство государства и частников нам не нужно. Поручаю правительству установить единую котировку по строительству больницы. Конечно, ее размер должен быть разумным», — наказал правительству президент. И такие поручения он раздавал по всем шести обозначенным для исполнительной власти приоритетам.

Те же и... народ

Наверняка найдутся те, кто на это возразит: мол, подобное мы уже слышали на протяжении практически всех трех десятилетий суверенитета — и задачи ставились, и «умные» программы под них писались, и жесткие дедлайны ставились — а толку?

Действительно, было дело: и головы летели, и правительства менялись, и парламенты самораспускались, объявив себя «тормозом реформ».

Сегодня у нас старо-новое правительство и чуть больше года назад избранный парламент с привычным «нуротановским» большинством — такое, казалось бы, было не раз. Вот только с той разницей, что после января появился еще один актор — народ. Народ, который требует перемен здесь и сейчас и который, как власть уже убедилась, ждать не будет. И президент Токаев прекрасно понимает: очередные заумные «программы развития» и ни к чему не обязывающие обещания лучшей жизни в 2050-м или даже в недалеком уже 2025-м больше не прокатывают. Потому он и анонсировал на ближайшее будущее большой пакет политических новелл.

Но в стране, где нет внятной промышленной политики, где до сих пор многочисленные «свободные экономические зоны» работают больше на самих себя, чем на ВВП и экспортный потенциал, где 82 процента регионов сидят на дотациях из центра (каковые из последних сил обеспечивают немногочисленные доноры вроде Алма-Аты), где бумажный рост «средней зарплаты» никак не бьется с мизерными реальными доходами — в такой стране самые продвинутые политические реформы рискуют оказаться красивой, но абсолютно бесполезной «вишенкой» на практически съеденном компрадорской элитой и коррумпированным истеблишментом «торте» затратной, монополизированной, неэффективной экономики.

Президент вполне отдает себе отчет в реальности такой перспективы. Иначе в его речи едва ли прозвучали бы слова: «Люди требуют от государства проведения открытой и понятной политики. Необходимо соответствовать настоящим требованиям».

Причем, у исполнительной власти времени на исполнение этого требования практически не остается...

Шевелитесь, господа, шевелитесь!