В 2022 году поступления в бюджет составят 15,8 трлн тенге.
На четвертом году президентства Касым-Жомарта Токаева, не раз призывавшего экономить и контролировать каждый бюджетный тенге, выясняется: страна по-прежнему живет не по средствам. Причем настолько, что вот-вот скатится в рецессию — ни с кем при этом не воюя, не сидя под санкциями и оставаясь частью мировой рыночной экономики.
В наследство — чемоданы без ручки
Как сообщил министр финансов РК Ерулан Жамаубаев, в 2022 году поступления в бюджет составят 15,8 трлн тенге — с увеличением на 2,7 трлн тенге (17%). Дефицит сохранен на уровне 3,3% к ВВП. Расходы республиканского бюджета планируются в объеме 18,8 трлн тенге. Причем из этих почти трех триллионов «на изменение макроэкономических показателей предусмотрено 173 млрд тенге. За счет них проиндексированы социальные выплаты и профинансированы расходы, связанные с изменением курса тенге к доллару. Еще 476 млрд тенге направят на финансовое обеспечение мероприятий программных документов и неотложных обязательств» (в том числе, очевидно, на обслуживание растущего, как на дрожжах, госдолга). Собственно на развитие экономики и реализацию инфраструктурных проектов до конца года будет потрачено целых четыре с гаком триллиона тенге. Эти огромные деньжищи правительство, как всегда, достанет из копилки для будущих поколений — Нацфонда, уже скоро десяток лет стремительно худеющего. Что подразумевается под «инфраструктурными проектами»? Об этом остается только догадываться, но в экспертном сообществе не исключают: речь может идти об оставшихся в наследство «Новому Казахстану» от старого чемоданах без ручки — вроде пресловутого LRT в столице или грандиозного национального парка «Бозок» в ней же. Впрочем, некоторые оптимисты утверждают, что львиная доля этих триллионов уйдет на исполнение масштабных социальных обязательств, провозглашенных руководством страны с 2019 года, и особенно после трагических январских событий.
...И нету других забот!
Экономическое развитие страны на сегодня фактически ограничивается добычей и продажей углеводородного и прочего сырья, зерна и еще нескольких видов аграрной продукции. Появляющиеся время от времени сообщения о запуске в таком-то регионе несырьевого производства местечковой мощности выносятся в топ-ньюс газет и информагентств.
На вопрос: «почему в потенциально богатой стране так плохо с экономическим развитием?» — дается два диаметрально противоположных ответа. Правительственные и нацбанковские менеджеры говорят о «мировом кризисе, разрыве технологических и логистических цепочек» и, разумеется, о геополитической турбулентности, вызванной «всем известными причинами».
Что до независимых экспертов, по-настоящему серьезных среди которых можно пересчитать по пальцам одной руки, то они — разными словами, но с одинаковой смысловой нагрузкой — обвиняют правительство и Нацбанк в неумении (а то и в нежелании) бороться с этими объективными вызовами, в отсутствии стратегического видения развития страны.
На первый взгляд, вторые судят первых предвзято. Ведь министры и рулевые квазигосударственного сектора вкупе с силовиками регулярно докладывают президенту о грандиозных успехах по всем фронтам — от реформирования монструозной «СамКи» до роста доходов казахстанцев (которые в массе своей почему-то в упор этого не видят).
Зачем забивать гвозди телескопом?
Почему не видят? Самый простой ответ: виновата инфляция, слизывающая, как корова языком, результаты всех... ну, или почти всех, титанических забот родного правительства о своем народе. На борьбу с ней, с проклятой, героически бросается Нацбанк — со своим единственным оружием в виде мандата регулировать процентную ставку. Недавнее решение нашего регулятора поднять ее до 14,5 пункта вызвало в экспертной среде, мягко говоря, кислую реакцию. Ведь, по большому счету, речь идет об удорожании кредитных денег, которые банки второго уровня теоретически должны направлять на кредитование экономики. Однако из всех наших БВУ на это всерьез тратятся в лучшем случае пара-тройка, остальные предпочитают традиционно подпитывать потребительские аппетиты стремительно беднеющего населения.
По замыслу нацбанкиров, рост ставки скажется в будущем году, поскольку «спрос в экономике не сразу адаптируется под меняющиеся условия, поэтому и инфляция на ставку не реагирует моментально». Об этом заявил, комментируя решение НБ, его глава Галымжан Пирматов. Однако далеко не все «внесистемные» специалисты готовы разделить его оптимизм. К примеру, независимый финансовый аналитик Андрей Чеботарев прямо заявляет: «Говорить, что мы поднимаем ставку для удержания курса, это все равно что забивать гвозди даже не микроскопом, а телескопом. Потому что это абсолютно другой инструмент». Он поясняет: инфляция в Казахстане вызвана не ажиотажным спросом населения, а резким удорожанием импорта, а значит, «таргетировать курс ставкой — это настоящее безумие. Национальный банк просто может участвовать в торгах напрямую своими золотовалютными резервами (ЗВР). У него есть средства Национального фонда, квазигоскомпании, а суммарный объем присутствия государства на валютном рынке — от 40 до 60 процентов ежемесячно».
Но в НБ прекрасно понимают: за тушение инфляционного пожара с помощью ЗВР (и без того не слишком внушительных в сравнении с той же Россией) их в Акорде по головке не погладят, а борьба с инфляцией — их главная и единственная задача. Поэтому, повышая базовую ставку, они — по их разумению — ограничат потребительское кредитование и в конечном счете «обуздают» инфляцию. А уж то, что высокая ставка сделает уже сейчас бессовестно дорогие кредиты на развитие производства (от 20 процентов годовых) еще дороже, не их головная боль: Нацбанк за развитие экономики ни разу не отвечает.
Трехтенговая опера
Для того, чтобы оценить последствия такой политики, не нужно быть выдающимся финансистом или экономистом. Схема проста, как три тенге: банки не вкладывают в развитие производства — растет импорт — растет инфляция. Правда, у бизнеса, для которого кредиты под 20 (а то и все 30 с учетом поднятой базовой ставки) процентов станут просто неподъемными, есть возможность кредитоваться в том же фонде «Даму» под «смешные» 6 процентов. Но, во-первых, эта «Даму» дает далеко не всем, а, во-вторых, банки не смогут возместить потерю производственников за счет «потребителей» — ведь потребительское кредитование тоже существенно подорожает.
В связи с этим экономист Магбат Спанов не без горькой иронии замечает: «После повышения инфляции зарплаты у нас вырастут вряд ли. Расходы работодателей с ростом цен на энергоносители также возросли. Взять те же расходы на логистику, энергию. Кроме того, зарплаты — это та статья расходов, где можно терпеть до последнего, пока терпят сами сотрудники. Наши работодатели привыкли жить хорошо и не хотят снижать этот уровень жизни за счет поднятия зарплаты. За последние четыре года даже не смогли добиться того, чтобы платежный баланс в стране был «по нулям». У нас отрицательный платежный баланс. Это говорит о том, что страна живет не по средствам. Мы тратим больше, чем зарабатываем». То есть, когда твоя зарплата становится все менее платежеспособна, ты вряд ли можешь рассчитывать на теплую встречу в БВУ. А с другой стороны, банкиры тоже повязаны высокой ставкой: они не могут выдать заемщику деньги дешевле их себестоимости. Получается замкнутый круг...
Впрочем, разомкнуть его вполне можно, если, подобно США, расширить мандат регулятора. Их Федеральная резервная система, помимо сдерживания инфляции, наделена еще одним мандатом — регулировать безработицу. Иначе говоря, заокеанский «Нацбанк» прямо заинтересован в развитии экономики, в появлении новых производств. А если уж ФРС решается повысить базовую ставку, что происходит крайне редко, то, стало быть, инфляция действительно грозит крупнейшей экономике мира рецессией, от последствия которой не поздоровится никому, включая Казахстан.
Голоса, призывающие расширить мандат НБ РК, звучат уже не первый год, как, впрочем, и в соседней России. Но оба регулятора не спешат взвалить на себя это действительно тяжкое бремя, предпочитая демонстративно размахивать картонным мечом базовой ставки. Впрочем, Банк России с его огромными ЗВР и положительным торговым балансом страны практически со всем миром вполне может позволить себе «назло инфляции» опустить базовую ставку (что он, собственно, и сделал недавно). В итоге сегодня происходит то, что финансовый аналитик Чеботарев называет «рублевым арбитражем» — то бишь, перетеканием рублей вместе с их обладателями в нашу экономику.
Политическое желаемое vs экономическое действительное
Нетрудно догадаться, к чему это может привести и кому может «стоить головы». А выход из этой малоприятной ситуации пока толком не просматривается. Вот что об этом думает экономист Спанов: «Конечно, это может повлечь снижение уровня жизни, что плохо соотносится с заявленными президентом целями по повышению благосостояния населения... Ситуация сложная, так как у Нацбанка мало инструментов для снижения инфляции. Другой способ — это выпуск ценных бумаг с высокой доходностью, которые будут купировать рост количества денег в экономику. Однако инвестиции сейчас не столь активны из-за накопившихся проблем». По его словам, переломить ситуацию могут лишь совместные усилия Нацбанка и правительства, но пока в товарищах согласья нет.
При таком раскладе до реального процветания большинству казахстанцев становится все дальше и дальше. А объявленные президентом народу «пряники» — вроде Фонда «Казакстан халкына» или широко разрекламированной комиссии по возврату вывезенных вчерашними хозяевами жизни за семь морей «народных миллиардов» — пока скорее политическое желаемое, нежели экономическое действительное. Все, что нам остается, — с тревогой следить за базовой ставкой. Пока она, как в культовом советском фильме, не стала больше, чем жизнь.
У «Комсомолки» в Казахстане появился свой канал в Telegram. Публикуем актуальные новости в течение 10 минут, беседуем со звездами эстрады и бизнес-аналитиками, говорим о курсе тенге каждый день.
Он не навязчивый. Новости приходят один раз в 20 минут. Вы будете в курсе всех важных событий.
Перейти на канал: https://t.me/kp_kz