Полвека человека: Апостол чистого Разума

На этом фото отцу 25 лет.

Фото: Архив автора

Вячеслава Федоровича Михайлова. Моего отца.

У костра

...Никогда не забуду тех теплых летних вечеров, которые мы вместе проводили в саду возле костра. То молча глядя на трепещущее пламя, мирно постреливающее снопами искр в черное звездное небо, то вслушиваясь в самозабвенные трели соловьев на старой яблоне, то беседуя на самые неожиданные темы, связанные с мирозданием и мироведением, с прошлым и будущим. И он, и я понимали при этом, что костер горит не для того чтобы перетирать темы футбола, зарплат и политики...

...Сейчас, когда их больше нет рядом, я особенно ясно ощущаю, что наиболее близкими людьми в моей жизни были родители. Папа и мама познакомились на физфаке КазГУ, где не только учились в одной группе, но и вместе пели в самодеятельности (шутить, петь, играть они продолжали в знаменитом Доме ученых физиков — отец был его последним Президентом). После возвращения отца из московской аспирантуры родители всю жизнь трудились на одном месте — в Институте ядерной физики и позже отпочковавшемся от него Институте физики высоких энергий АН Каз ССР.

Последние десятилетия перед пенсией они работали еще и в одной лаборатории. Мама, Людмила Ильинична, самая пламенная поклонница трудов отца, делала все возможное, чтобы облегчить его напряженную работу, которая не прекращалась и дома. Ночами отец просиживал над расчетами, по старинке, с ручкой и листом бумаги — математика была для него вторым родным языком. «Одна идея пришла, нужно было проверить...» — утром на его столе лежали кипы исписанной и исчерканной бумаги с формулами.

Когда уже в мутные 90-е отца вместе со многими другими ветеранами академической науки переводили «на полставки», он пошутил:

— Эх, вот если бы вы еще и голову мою могли отправить на полставки!

Фундаментальный человек

...Писать об отце — легко. Ибо в самой его жизни видится мне яркий пример, когда не нужно выискивать аргументы для оправдания этой самой жизни. Напротив. Он жил так, как было заповедано его учителями, как должно было жить человеку, который считался (считался — окружающими!) истинным интеллигентом и нестандартным, талантливым ученым. Всю эту жизнь он посвятил служению тому, перед чем единственным и приклонялся. Разуму. Чистому Разуму.

Отец и мама были рядом всю жизнь.

Фото: Архив автора

Отец принадлежал к тому задорному поколению молодых ученых, которые самолично творили казахстанскую физику в эпоху ее рассвета, в 60-е годы. Он же оказался и «последним из могикан», продолжавшим до последнего заниматься фундаментальной наукой — именно ее он считал локомотивом, который и тянет за собой тяжелый и бесконечно длинный состав прогресса. Состав с бесчисленным составом вагонов, в каждом из которых мириады равнодушных «пассажиров» и тысячи маленьких проводников-«корифеев», которые суетятся над своими узкими хоздоговорными темами и думают про то, как применить их на благо человечества, народного хозяйства и собственного благополучия.

Сам отец был в локомотиве, и это было очень характерно для него, ведь он никогда не ставил перед собой достижимых, приземленных целей и проходных задач в науке. Красноречиво звучит уже тема его кандидатской диссертации, посвященной, ни много ни мало, поискам нового трансуранового элемента таблицы Менделеева. Не последнюю роль в отношении отца к науке сыграл Учитель — Виктор Викторович Чердынцев. В свою очередь ученик самого Вернадского, Виктор Викторович был не просто разносторонней личностью — настоящим энциклопедистом. А еще — прирожденным и рафинированным интеллигентом.

Интеллигентом был и отец. Щепетильность, аккуратность и любовь к чистоте (во всех проявлениях!) порой доходила в нем до аристократизма. Однако он никогда не кичился своей «кастовостью» и умел легко находить общий язык и общие темы с любым — от академика до... сантехника. И это не случайно. Руками он работал не хуже, чем головой. И эта работа доставляла ему такое же удовольствие, как и бессонные ночи над расчетами за письменным столом.

Пером и шпагой

Руки отца способны были к проявлениям не менее филигранным, нежели его незаурядный ум. В условиях товарного голода отец делал из случайных подручных материалов и миксер, и телеантенну, и кварцевую лампу, и пульт управления для моей мобильной фотолаборатории, и газонокосилку (которую в шутку считал своим самым главным изобретением). И все приборы, все установки для своих экспериментов он также собирал собственноручно. Оттого они были столь простыми и действенными.

Семья в саду, за ужином. Летний домик на заднем плане тоже построил отец.

Фото: Архив автора

...В этом отношении показателен и характерен тот печальный период, когда его тему (которая, кстати говоря, давала институту львиную долю публикаций в толстых западных журналах) прикрыли, а самого — отправили на пенсию. Вот тогда-то лаборатория отца тотчас «перекочевала» из института в его домашний кабинет (этот кабинет — пристройку к нашему типовому домику в поселке Алатау — он также сделал своими руками). Экспериментальная установка (включая лазер!) была пересобрана на новом месте. И...

Эксперименты в домашней лаборатории продолжались, их результаты продолжали регулярно публиковаться в западных научных журналах, вызывая жаркие дискуссии среди специалистов. Зарубежные коллеги еще многие годы полагали, что «доктор Михайлов», или «профессор Михайлов» (именно так обращались к нему многие визави и оппоненты, хотя он не был ни доктором, ни преподавателем, чего и не скрывал) возглавляет собственный институт. Его экспериментальные работы будоражили высоколобое сообщество теоретиков, объединенных вокруг рафинированного парижского научного фонда Луи де Бролья. И мало кто знал, что покой возмущает исследователь-одиночка, вся экспериментальная база которого собиралась «на коленке».

А тема его работ, ни много ни мало, была посвящена поискам легендарного и неуловимого монополя Дирака! Отец и умер с полной уверенностью в том, что поймал этот таинственный элемент в ловушку своей установки. Более того — мог продемонстрировать любому желающему. И что осталось только доказать эту очевидность неверующим. Пробить броню недоверия.

Физик от Бога

Отец умер 18 июня 2010 года, на следующий день после своего 83-го дня рождения, и смерть его была столь мучительной, что на некоторое время затмила собой все. Его хоронили на поселковском кладбище без отпевания и церковной атрибутики. На этом настояла мама, хорошо представлявшая, какова была бы реакция самого отца, который всюду и всегда подчеркивал свой атеизм и рационализм.

Отец в лаборатории. Фото 80-х

Фото: Архив автора

Но назвать отца неверующим безбожником было бы неправильно. У него был свой бог — Наука, которой он поклонялся с полным самоотречением и которой служил с истинно религиозным рвением. Так что, если я скажу, что отец был физиком-экспериментатором от Бога — это не будет ни кощунством, ни грехом против истины. Просто он никогда не юлил перед переменчивой историей и не пытался запрыгивать на подножку всякого поезда, в какую бы сторону тот не отправлялся.

...Отец не оставил последователей и учеников. В состоянии того хаоса и разрухи в казахстанской науке, на период которой пришелся его уход, это и неудивительно. Так что, когда встал вопрос о передаче оставшихся трудов отца в нужные руки — нужных рук не оказалось.

В то время, когда я пишу эти строки, мне упорно кажется, что он и сейчас сидит где-нибудь там, далеко, у своего мирного костра, молча глядит на огонь и углубленно размышляет над какой-нибудь очередной загадкой Вселенной...

У «Комсомолки» в Казахстане появился свой канал в Telegram. Публикуем актуальные новости в течение 10 минут, беседуем со звездами эстрады и бизнес-аналитиками, говорим о курсе тенге каждый день.

Он не навязчивый. Новости приходят один раз в 20 минут. Вы будете в курсе всех важных событий.

Перейти на канал: https://t.me/kp_kz